вспомнилось о предках постящихся...

Но главными умельцами делать рыбные яства были на Руси монахи. Поскольку вкушение мяса в монастырях было запрещено, то все искусство монастырских поваров обратилось к рыбе. Вот как настоятель монастыря зимой в пост встречал гостя: "В гостинице, в углу большой, небогато, но опрятно убранной горницы, поставлен был стол, и на нем кипел ярко вычищенный самовар. На другом столе отец гостинник Спиридоний расставлял тарелки с груздями, мелкими рыжиками, волнухами и вареными в уксусе белыми грибами, тут же явились и сотовый мед, и моченая брусника, и клюква с медом, моченые яблоки, пряники, финики, изюм и разные орехи...

— Отец Спиридоний, слетай-ка, родименький, к отцу Михею, прислал бы сюда икорки, да балычка, да селедочек копченых, да провесной белорыбицы. Да взял бы звено осетринки, что из Сибири привезли, да белужинки малосольной, да севрюжки, что ли, разварил бы еще.
— Отец Михей говорит, что есть у него малая толика живеньких окуньков, да язей, да линь с двумя щучками, так он хотел еще уху гостям сготовить.
— Ну, Бог его спасет, что догадался. ...Это хорошо с дороги-то ушки горяченькой похлебать...

Выкушали по чашке чаю, налили по другой. Перед второй выпили и закусили принесенными отцом Михеем рыбными снедями. И что это были за снеди! ...осетровая икра точно из черных перлов была сделана, так и блестит жиром, а зернистая троечная, как сливки — сама во рту тает, балык величины непомерной, жирный, сочный, такой, что самому донскому архиерею не часто на стол подают, а белорыбица, присланная из Елабуги, бела и глянцевита, как атлас". (П. Мельников-Печерский. "В лесах".)