Продолжу:
На седалище Моисеевом они уселись. Они не понимают свои догматов, не соблюдают своих канонов, они наращивают правило на правило, разрушение своих догматов и своих канонов называют икономией. То есть они уже давно ничего не соблюдают, кроме своей икономии, как и говорил еще тогда Христос. «Икономия» это такая духовная экономика, которая должна быть экономной. Как говорит энциклопедия: «Икономия — это неприменение канона или дисциплинарного правила там, где его настойчивое применение может вызвать соблазн и новый грех.» Ради недопущения соблазна нужен– новый соблазн. Распинают и лжесвидетельствуют всегда ради того, чтоб соблазном покрыт соблазн. Да и под видом «отпущения грехов» запросто можно легализовать покрытие грехов. Грех вообще в системе делать удобно: «не согрешишь, не покаешься». Вполне можно трепать сегодня соседке нервы, зная что «все равно через неделю на исповедь». А уж если поставлена цель благородная, то тут вообще все позволено. Ну, правда, исповедоваться все равно желательно. Потому как все мы живем во грехах. Ну то есть до кучи все одно неплохо для духовного здоровья признаться хотя бы в том, что выполнил волю духовника с недостаточной ревностью.
Икономия отучила их думать головой и научила нервно рефлексировать на все непонятное. Икономны все действия, чтоб люди еще «ходили» и покупали свечки. Поэтому - «ату» запускается на то содержание, которое может отвлечь народ от «хождения». Далее мысль не работает. Главный ужас (зрачки в растопырку) – а вдруг «ходить» перестанут! Вот соблазн-то! Итак-то остались только верные, остальные «еще тогда-а-а» смылись, когда несмиренно почуяли вкус икономии, а тут еще вдруг верные «ходить» перестанут. Чо будет? – Конец свету будет!
В Евангелии – звучат в сущности только две темы:
«Страшная» - живите так, что вот Я – пришел. Сию минуту. И застал вас в ваших делах.
Радостная – смерти нет, вы не умрете.
Эти две темы постоянны в словах Христа. Жить так, чтоб совесть не обличала и знать что за смертью идет новая жизнь. В общем это одно и тоже. Каждый миг человек судится «словом», даже если это слово человеком и не усвоено. «Потому Я и сказал вам, что вы умрете во грехах ваших; ибо если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших.» Ну это народу штоль сказано? – фигушки. Страшны грехи тех, кто от имени Бога выступает. Это не своя персоналка: «имел блудный помысл к дырке в заборе». Если судный час тя застанет насилующим забор, то кроме смеху ангелов хранителей ничо страшного не будет. Из людей никто даж не хихикнет. Если «совершил попытку ограбления» магазина, пытаясь пронести четвертушку на похмелку в рукаве – ну болеет человек – в судный час вылечат. А вот это как оправдать: «когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?»? Или это: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?»? – действие-то одномоментное. Пришел и забрал всех, кто в чем был. В черствости, в презрении, в ненависти оказаться - хуже, чем с чекушкой в рукаве или застрявшим в заборе. Потому как не смешно, а страшно. Равнодушие излечить тяжело Богу. Сифилис – запросто, ненависть – не под силу. Презрение … - ну как его целить? Ну вот даже навскидку. Как реально человек может преобразиться в новое тело? Ну "блуднику" (все мы по православным меркам) запросто – вместе с телом ушли и его позывы. Другая любовь будет у этого тела…. А ненависть – она же не в теле гнездится… И презрение. - Куда оно денется? «Потому и вы будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий. Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу во время? Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступающим так; истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, - то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов». Злость, лицемерие, равнодушие, ненависть – не лечится, она отрубается. Наверное это будет больно.
Что могут христиане сейчас, когда почти повально торжествует лицемерие и его оправдание? «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» - ну сказано же – не поступать как они поступают. Запутавшися в своей икономии, они уже ни на что не способны, только пакостить, и к этому придется быть готовым. Христиане должны превзойти их праведностью. Превзойти их и знаниями, у кого есть способность. Отобрать у них Писание и отцов и догматы. Поэтому знать и понимать и разъяснять Писание и отцов христиане должны лучше, чем законники. Потому как это их седалище, которое греет их задницы. Они не имеют никакого права ни на отцов, ни на Писание. Писание повествует о радости. И отцы говорят о ней же на языке своего времени. У нас же – свое время. Время рассказать о Евангелии как о радости и надежде, а не обновленном законе. Вот эти две темы – радостная для всех и «страшная» для всех же -они должны быть рассказаны на языке нашего времени... «Страшная» тема должна звучать для тех, берет на себя смелость давать вместо хлеба – камень, вместо радости закон, для тех кто хочет получать от закона власть и почет. Страшная тема – для умирающих в своем презрении к людям. А разницы между священниками и «мирянами» - нет. Она придумана. Немногие священники, не потерявшие во власти совесть – это понимают. Они – вне системы. Система же должна отвалиться от Церкви как неприличная одежда. Уже и впрямь неприлично….
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
