(no subject)

Ярким примерам того как вера изменяет жизнь, может служить вера советских людей в счастливое будущее. «Наши дети будут жить при коммунизме» - всё, этого почти достаточно. Дети это недалекое будущее. Кто не пожелает счастья своим детям? Люди верили. Партии, Ленину, Сталину… Моральный кодекс строителя коммунизма обязывал быть преданным. Требовал соблюдения заповедей от каждого. Коммунисты много содрали у Церкви. Лакированные жития вождей и мучеников чего стоят. А уж веру не просто содрали, а забрали ее хилые  остатки. Верность партии подразумевает стремление к соблюдению заповедей партии: «так завещал великий Ленин». Советская вера была почти неотличима от ветхозаветной в части обетования. Семя класса рабочих должно наследовать землю. При верности всех рабочих идеалам марксизма. Класс был носителем веры, партия была хранителем веры. Бомба же была заложена в сроках исполнения обетования. Ну да – война, разруха, враждебное окружение, но ни дети ни внуки коммунизма уже не видели даже на горизонте. Он и из учения уже никак не следовал. Не вырисовывался. Люди потеряли веру. Идти некуда. Никакого светлого будущего нет, даже если списывать неудачи на происки империализма. Вот, кстати, коммунисты гнали Церковь не потому что она была «конкурирующей организацией». (Если б она была конкурирующей – возможно бы тоже гнали, но скорее всего самой идеи и не возникло бы, ибо вся эта идея построена на нереализованной миссии Церкви.) Церковь была и впрямь «реакционной» организацией человеческих отношений. И даже – угнетающей. Эксплоататором. Она отшибала всякую веру. Сроки, которые устанавливала Церковь – «конец свету» - они были и остаются совершенно неприемлемы для человеческой психики. Людям жить надо и знать, за что жить и умирать. Человек не может мерять, измерять сроками, превышающими срок его жизни. Провал между смертью и воскресением почти убивает надежду на то что жизнь хоть когда даст проблеск… Столько энергии пропадает нереализованной и сдувается в пустоту. Первохристианские мученики, например, ни грамма не сомневались в том что они тотчас попадают ко Христу. Жития передают что мученики залупались на тогдашнее правительство с одного чирка. Как бы фантастичны не были жития по форме, но дерзновение людей они передают точно. В этом смысле жития и впрямь – духовны. Креативны. Никто не унывает. Все бодро идут ко львам и поливаются кипящим маслом. Отличие тогдашних христиан от  теперяшних в том, что тогдашние знали – то есть вера подтверждалась опытом (что и дает знание – подтверждение догадки опытом и его положительным результатом) – что Царствие наступает тотчас. Прямо здесь и сейчас я вхожу в Царство Христа. Все остальное временно. Одно это – вечно. Почему такие бурные дебаты шли о том как поступать с оступившимися, отрекшимися от Христа? – Потому что отступники вносили в Церковь элемент маловерия, малодушия, боязливости. Именно верующие были против того, чтобы вновь принимать отступников. Пострадать хотели многие – не всем выпадало. А тем кому выпадало, но они отреклись считались в Церкви людьми случайными, незнамо как тут очутившимися, выявленных гонениями как именно случайных, ненадежных…

(вечером продолжу)

(no subject)

Пострадать хотели многие – не всем выпадало. А тем кому выпадало, но они отреклись считались в Церкви людьми случайными, незнамо как тут очутившимися, выявленных гонениями как именно случайных, ненадежных…

Продолжу:

Еще при апостолах мученичество почиталось благой смертью: «Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух Славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется.  Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое; а если как Христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь». Люди знали на что шли. Обвинение: «христианин», было как подтверждение свидетельства своей неотмирности, и значит своей спасающей, воскресающей веры. Это желание «найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере», все почитая за сор, «чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых».
Церковь же 19 века состоит из людей вялых. При этом их еще зачем то пытаются подстегнуть полетами Феодоры и рассказами странника, настолько откровенно еще более вялыми, что от чтения такого малоэнергийного духовного напитка становится совсем скучно и непонятно – чтение и куцее повторение навыков  монахов-пустынников и интерпретация их странных видений – это и есть предмет веры? Вера церковного человека околачивается вокруг Добротолюбия, призывает начать аскетничать  «христианской империи», не называя, межтем, эту империю – лживой, а работающую на нее церковную верхушку – продажной. Напротив, святые, убёгшие в леса – не от империи, а от развратной братии, поют империи славу, хвалят наихристианнейшего базилевса, обзывая его опорой и защитой, вообще говорят, что гут полный кругом, но надо еще только себя понудить среди всего этого великолепия и царства православной справедливости. Какого, спрашивается, хрена нужны империи подвижники? Это какая то каракуля на самом смысле «бегства от мира». Понятно, что если кругом все пучком, а подвижники от этого пучка ушли спать на голом камне, то голый каменьи есть христианская норма до которой надо решиться возвыситься, исцарапывая свою душу мыслью что нас убогих может когда и помилуют за луковку. Кругом все натуральные христиане, только грешники.  Все скопом хиляют в ад, потому что грешники, хоть и крещеные.  Целая империя кающихся грешников.  Святые ушли в святые, чтобы нас отмаливать. Мы их канонизируем тут с помощью нашей святой, но признающей себя тоже грешной, иерархии, а оне за это там сейчас поклоны ложат.  – продолжают заниматься любимым делом и своим прирожденным призванием. Не каждому суждено с детства молоком плеваться аккурат по средам и пятницам и всем великим постом…  Будет время – когда нас выпустят ненадолго из ада – нас может быть тоже поставят на поклоны, если найдут за что помиловать. Бум бить тоже, как святые, причем – в охотку… Раз помиловали то. Тут не то что на поклоны встанешь, вообще встанешь где прикажут, в какой нить захудалой обители, и будешь, не шевелясь ,слушать пение ангелов. Пытаясь сделать вид, что очень нравится, но малость непривычно, что вызывает почти искренний восторг. Ну что это за вера? Все ложут поклоны и ловят от этого кайф, называемый тут блаженством. С эротическим, конечно, оттенком, как отцы намечтали в своих эротических фантазиях. Блядство, короче, какое то, а не учение.
Христос говорит постоянно: «в Меня веруйте». Ну неужели в «облико морале» надо верить? Ну чепуха же полная. Христос говорит о Себе как о Ходатае, по теперяшнему – гаранте Своих слов. Да, Христос -= Гарант обетования. Верить в Него, а не только «Ему» - значит принять Его не только как Учителя, Который научил как правильно понимать и растить свою веру, но Сам прошел тем путем, который предлагает всем. Вот видите – умираем. Вот видите – воскресаем. Всё поняли? Не когда то там воскресаем, а сейчас же и воскресаем. И живем новой жизнью. Совершенно полноценной. Не в тонком астральном теле, а в своем теле, на котором можно и раны показать для свидетельства что это – то самое тело. Жить в мире, называемом «Царствие Небесное». «Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала Ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день». Что за «последний день» такой далекий? -  «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?»
Когда нибудь и этот мир весь обновится. Сроков – никто не знает. Христос говорит что надо верить в Него. Он - Тот Самый, Который пришел избавить. Избавить от грехов. Опять же – не «научить как с ними бороться». По сто поклонов в день с Иисусовой и на женщин не смотреть. И чувствовать прилив после исполнения правила. Отфигачил, наконец, что аж легче стало.
Во всем быть верным. Грех – нарушение верности. Веры. Не клятвы – нет. Веру свою распространять и на все «малое». С малого и начинается все… Если она есть – она и в малом проявится. Не в делах больших и малых. Верность тоже – дела веры. Очень часто бездеятельные и апофатичные. Не делать неверных шагов. Лучше – никаких.  Вероломства не совершать, чтоб не сломать росток веры. Не иметь соглашательства с делами неверных.
Быть верным, верить в Христа, и любить Христа – это в общем одно и тоже. Верность, устойчивость – разве это не любовь мучеников? Нарушить верность – потерять веру. Она на малом держится всегда – вера. Опора ее – веры – не так эффектна как горосдвигание. Чего их двигать, если нет верности в малом? Собственно – любви. Пусть малой, но любви. Без всякой гнилой надрывности – любить вот этот Путь. Который есть и Истина и Жизнь. Путь верности до конца – путь утверждения веры. Спасителя и Гаранта будущих благ. Что обещал то исполнит. Верным – в первую очередь.  Тем кто держится в вере и отклоняется сомнительных дел.